Пока своего поста нет, пост с другой ролевой, но мой:
Никто не обращал на неё внимания. Шелли мало чем отличалась от основной толпы. Те, кто недавно праздновал, сейчас бежали прочь от огненной стихии, спасая свои шкуры от объятий старухи с косой. Они ещё не знали, что спасение это лишь мнимое, что они бегут навстречу своей смерти. Шелли выдавал только безумный блеск в глазах.
С территории вело несколько выходов, хотя коллеги начали снимать ограждения. Шелли продвигалась е одному из основных выходов, где было побольше народу. Главное успеть до того, как эти подлые, лживые существа успеют уйти от её мести. Шелли торопилась, расталкивала всех вокруг. Она не обращала внимания на тех, кто упал или не успел подняться. Несколько раз она чуть ни поскользнулась на чём-то мягком, почти жидком. Плевать! Шелли не замечала ничего вокруг, кроме своей цели. Не могла думать ни о чём, кроме своей мести.
И вот, она у выхода. Девушка резко развернулась лицом к обезумевшей толпе, смотрела в эти напуганные глаза. Как же они жалки… Теперь они узнали, как ощущала себя она всю свою жизнь! Кто бы ни устроил тот, первый, взрыв, оказал ей услугу. Час Шелли настал. Вдох-выдох, ей не страшно. Этот мир не стоит того, чтобы о нём горевать, задерживаться в нём. К тому же, она умрёт не одна. 
Такое простое движение – нажать на кнопку, и всё закончилось, девушка отомстила и, наконец, обрела покой. Больше ей не будут сниться кошмары, больше её никто не будет унижать. Путь, который раньше вёл к спасению, теперь стал дорогой к смерти, ловушкой. Второй взрыв унёс очень много жизней. Слишком много тел, которые толпились у одного небольшого прохода. Напуганная толпа вновь впала в панику. Мнимое спасение оказалось уловкой самого дьявола, иначе и не назвать. Куда теперь бежать? Где можно избежать ужасной участи? Паника была настолько сильной, что казалось, её можно коснуться или ощутить горький привкус на кончике языка…

Колин вновь пригнулся. Ещё один взрыв? Как это возможно? Он должен был быть единственным с бомбой на этом празднике жизни. Как получилось, что три совершенно незнакомых человека, не сговариваясь, решили взорвать себя и целую толпу на фестивале именно в этот день? Что же произошло, что они решили разрушить чужие жизни, стать на миг богами, меняя и разрушая чужую судьбу? Ему самому об это шептало подсознание. Всё началось с желания защитить семью, переросло потом в месть, а после тайные желания переросли в агрессию и садизм, который полицейский доселе проявлял лишь в своих снах. Идея со взрывчаткой пришла Колину, как он думал, спонтанно. Сейчас он недоумевал, когда и как успел стать таким "слабым" Когда успел ступить на скользкую дорожку зла? Матушка бы разочаровалась в нём, узнай она, на что чуть ни пошёл её сын. К счастью, он вовремя одумался. У него был шанс исправиться и всё исправить.
Первый шок и растерянность прошли, как только его окрикнул строгого вида мужчина, ещё до второго взрыва. Его обращение было грубым, но ситуация не располагала к долгим дискуссиям и вежливости. Колину это было нужно. Он встрепенулся, начал помогать пострадавшим.
Второй взрыв уже не выбивал мужчину из колеи, хотя он сильно удивился. Он помогал раненым, указывал направление тем, кто в состоянии шока не понимал что и куда. И каждый раз коп возвращался за новыми жертвами первого взрыва. Тут было не так много народу, который путался под ногами, но ситуация – критичней. Пожар, разваливающаяся сцена и техника вокруг… Там, у выхода была лишь груда тел и снесённые взрывной ограждения. Нет, он был нужнее тут.
Никто, даже сам Колин, не задумывался о том, что может рвануть и третья бомба. Ведь полицейский больше не был намерен причинять кому-либо вред. Да, он помогал пострадавшим, и полностью забыл о валявшемся где-то на земле детонаторе.
Колин как раз выносил на себе парня лет двадцати, которому оторвало руку, и явно была вывихнута стопа. Перед ними встала ещё совсем маленькая девочка. Мужчина успел подумать, "Кто же водит таких крох на рок-фестиваль?". Но потом этот вопрос перестал его волновать по одной причине – малышка держала в руках нечто блестящее и с интересом вертела в руках. Казалось, она не замечает огня и паники вокруг, совершенно не боялась. Наверняка просто находилась в состоянии аффекта.
- Малышка, ты чья? Подойди ко мне? Что ты там нашла?
Мужчина говорил с ней мягко, ласково и осторожно вытянул свободную руку вперёд, надеясь, что она отдаст ему свою находку. Но у маленькой девочки были на этот счёт свои планы. Она посмотрела на Колина своими огромными карими глазами и яростно замотала головой из стороны в сторону. Девочка прижала к своей груди детонатор и сделала шаг назад от незнакомого дяди.
Колин решил действовать иначе, попытаться заговорить ребёнка и отвлечь. С собственными детьми эта уловка почти всегда срабатывала.
- Ну, ладно. Давай тогда вместе поищем твоих родителей? Только сначала отведём дядю, - он кивнул на свою ношу, - к врачу. Он тяжело ранен.
Девочка вновь замотала головой, а потом, в этом Колин готов был поклясться, со злобной усмешкой посмотрела на него и тут же нажала на кнопку.
Третий и последний взрыв уступал по силе  первым двум и унёс куда меньше жизней. Колин изначально пытался создать слабую взрывчатку, чтобы не навредить окружающим слишком сильно. Рядом с ним почти никого не было, только раненый парень, девочка и пробегавшая мимо пара. Их всех разнесло в клочья.
Вот так судьба в обличии смерти забрала и последнюю, третью, жертву с её жатвой. Где-то вдали, наслаждаясь результатами своих трудов и страхом людей, наблюдал за происходящим Кромешник. Это будет громким заявлением, переполошит весь Лондон, но никто так и не подумает на него. Ещё слишком рано, главное действо ещё впереди, только после него он заявит о своём воскрешении. Эти же жертвы были анонимным предвестником куда большей беды.

Настигнувшее его из неоткуда – впрочем, какое это «из неоткуда»? – раздражение, не позволяет Сирилу мыслить ясно. Внутри всё горит. Голова тоже горит. Горит каждый миллиметр его кожи, стоит ему подумать о том, что Кемпер вернулась в паб пьяной. Нет, не просто пьяной, а в окружении каких-то двух недоносков. Почему-то сразу вспоминается их ссора – какая из, всплывает весьма логичный вопрос? – относительно того, что у девчонки какие-то вовсе замазанные понятия морали и общих ценностей. Впрочем, она – молода, симпатична, полна жизни, вполне понятно, что у неё есть свои потребности, гормоны шалят, а он… а чего, собственно, он ожидал? Что она будет изображать из себя домашнего котенка, который не отлипает от батареи? Даже котенок рано или поздно рвется наружу, на поиски новых приключений.

Воннегут не знает почему-зачем-как, но, он злится. Злится настолько, что Билли, которая барахтается под водой, доставляет ему какое-то неестественное удовольствие. Хочет ли он её наказать? Проучить? Чего он, на самом деле, добивается? Спроси кто-то Сирила, он бы совершенно спокойно ответил, что так надо – «надо», потому что девочка в нетрезвом состоянии, а он не знает, как иначе привести её в чувства, учитывая то, что у Билли, к тому же, «веселая» способность. Он бы смог убедить любого – даже Тэвиша – в том, что ему просто осточертело быть нянькой, когда девица двадцати четырех лет не понимает, в какой ситуации она оказалась. Мало того, что первое время у неё способность барахлила, так ещё и приключение на приключении, словно Воннегуту скучно жилось. Словно он напрашивался на что-то подобное, просто потому, что не знал, что делать со своим свободным временем – словно, мать его, у них в целом не хватает проблем, начиная с падения самолета, заканчивая Саймоном, который преследует свою старую подружку.

Чем больше он думал – тем больше заводился.
Поразительно, как все эти мысли молниеносно проносились в его голове, пока Билли отчаянно пыталась высвободиться из его хватки. Нет, он не планировал её отпускать до тех пор, пока сам того не захочет. Возможно, он был с ней слишком мягок, если она решила, что можно так с ним поступить. Безответственно. Билли вела себя безответственно, явно не понимая, что он ей не какой-то папаша, а она ему не дочь, которая может отыгрываться на своих родителях, просто потому что больше не на ком.
И она снова ставила всё под угрозу.
Снова.

Несмотря на то, что слова Кемпер доносятся до него сквозь шум воды, Сирил не стал бы придавать этому значение, если бы девушка вдруг не обмякла под его рукой. Билли оседает на кафельный пол, напоминая тяжелый от воды мешок и, первые пару секунд, Воннегут просто смотрит на неё, словно ожидая, что она тут же вскочит. Но Билли не двигается, более того, лишь сейчас Воннегут замечает, что ему чертовски не нравится её цвет. Потянувшись к крану, он выключает воду и опускается перед Кемпер, чуть дергая её за плечо.
- Биллс, ну же, что такое?
Она не отвечает.
Сирил трясет её чуть сильнее, но реакции всё равно нет.
Всё раздражение, вся злость, куда-то исчезает, оставляя место лишь для холодного страха, который поднимается с кончиков пальцев и накрывает Воннегута с головой.

Вытащив её из кабинки, Сирил укладывает Билли на пол. Прислушивается к дыханию – вроде всё в норме, только у девчонки и правда отвратительный цвет лица. Неужели он переборщил? Что же она, мать его, приняла?
- Билли! Биллс! Ну же! – повышает он голос, но Кемпер всё ещё не реагирует.
Чертчертчерт. Матьтвою.
В эту самую секунду Воннегут понимает, что он совершенно не знает, что с ней делать. Просто понятия не имеет, потому что не знает, что именно она приняла или выпила, а Билли не приходит в сознания. Он может попытаться вызывать тошноту, но… риск слишком велик, он понятия не имеет, что делать потом. Взяв Кемпер на руки, Сирил быстро бежит вниз по лестнице, не забыв прихватить мобильный телефон, а потом и на улицу – к машине. Уложив Билли на заднее сидение, он садится вперед и заводит машину.

В голове нет мыслей. В голове сплошной хаос. То и дело поворачивая голову назад, Воннегут прислушивается к дыханию, рукой проверяет пульс и лишь убедившись в том, что Билли жива, продолжает путь до госпиталя, который, слава богам, находится недалеко.
Больница. Врачи. Падение самолета. Полный хаос. Билли заберут. Её заберут. Обязательно заберут.
Эрин!
Набрав знакомый номер, Сирил не церемонится, когда слышит голос женщины.
- Мне нужна помощь. Срочно. Эрин, прошу тебя, - она явно теряется, судя по голосу, но у него нет времени.
- Что случилось? Ты в порядке?
- Я… да. Моя… ей плохо. Я не знаю, что с ней такое. Она потеряла сознание. Пульс прощупывается, но она вся белая. И она что-то приняла. Я не знаю, что она приняла. Наркотики, таблетки, выпивку… я не знаю! Эрин… ей нельзя в базу… ей нельзя в базу больницы. Понимаешь? Прошу тебя… прошу… - снова поворачивает голову назад, чувствует, как паника переполняет его полностью и целиком, бьет открытой ладонью на руль и вздыхает.
- Подъезжай с задней стороны. Я буду ждать тебя там.
- Ладно… ладно…
Честное слово, если Билли выживет, он сам её прибьет.

***
- Здесь нельзя курить, - голос Эрин выдергивает Сирила из мыслей.
- Жестоко, - устало протягивает он, но тушит сигарету, выкидывая окурок в мусорный бак.
- Жестоко или нет – тут мои правила, - она приближается к нему, останавливается рядом с ним. – Она в порядке. Будет в порядке. Ты не знаешь, как это случилось? – осторожно спрашивает она его.
- Что ты там нашла? Наркоту? Если ты про то, хотела она покончить с собой или нет, то ответ – нет. Её явно накачали чем-то. Я думал, что она перепила, но… - Сирил вздыхает, чуть качает головой, - Ох, доиграются же те двое у меня.
- В любом случае, с ней всё будет в порядке. Я очистила её желудок. Сейчас делаю переливание. Потом можешь забрать её… домой, - последнее слово она говорит как-то неуверенно. Настолько неуверенно, что Воннегуту становится не по себе.
- Почему ты не спрашиваешь, кто она мне?
- Думаешь, я бы не поняла, будь она твоей дочерью? – и почему глаза у Эрин такие грустные?
- Не знаю. Сам уже не пойму, - Сирил проводит рукой по затылку и устало вздыхает.
- Я не ожидала, что ты появишься. Вообще появишься. Тем более – таким образом, - женщина усмехается.
- Прости, - искренне говорит Воннегут, - у меня больше нет медиков. Медиков, которым я могу доверять… я не знал, что делать.
- Нет, я даже рада, - улыбнувшись, Эрин выглядит какой-то загадочной, всё ещё пристально разглядывая его.
- Рада? Чему?
Но женщина не отвечает.
- Я пойду, проверю её. А ты посиди тут. Снаружи людей почти не бывает, да и вопросов не будет. Как только закончу, дам знать, и ты её заберешь, - на ходу говорит она, направляясь в сторону двери.
- Эрин?
- Да?
- Спасибо.
От чего-то это слово дается ему особенно тяжело.

[indent]Только с момента, когда потеряла часть себя, Джослин осознаёт, насколько зависима от собственной способности и что та ей давала. Кидд всегда была ловкой и юркой, но вряд ли могла уложить на обе лопатки более сильного противника одним ударом; могла с помощью способности. Могла многое, пока не перестала контролировать себя. И сейчас она настолько растеряна и не собрана в кучу, что элементарная просьба продемонстрировать, что умеет, ставит в тупик, потому что ничего, нет ничего. Потому что любая попытка вернуться к прежней жизни и делать то, что удавалось, отзывается физической болью, которую в итоге терпеть невозможно, даже мимолётное использование способности отдаёт очередным синяком по телу. Джослин упряма, раз за разом пытается наверстать упущенное, раз за разом тренируется, но в итоге сдаётся, потому что если синяки терпеть возможно, то раздробленные кости приносят боли куда больше. И здесь уже не справишься сжатыми кулаками, стиснутыми зубами и подавлением своих слёз, здесь хочется вопить так громко, рыдать навзрыд от отчаяния и бессилия. От элементарной обиды на себя саму, на мир вокруг, потому что Джослин не знает, в чём дело, потому что не может справиться с тем, с чем справлялась раньше.
[indent]Рамлоу даёт время на передышку, только вот Джослин оно не нужно; это время тянется, словно жевательная резинка, это время пожирает сомнениями и вопросами, что же делать. За это время она раз десять проверяет на месте ли перчатки, которые второй кожей сидят на руках. Мужчина наблюдает за каждым из отряда, поправляет, если нужно, Джо лишь изредка поглядывает, что происходит вокруг, пока Рамлоу ни возвращается к ней.
[indent]В его словах есть логика – он хочет посмотреть, на что можно рассчитывать, на что способна Кидд. Но это лишь в том случае, если бы она в действительности была способна на что-либо без проявления побочных эффектов, которых у неё на данный момент вагон и маленькая тележка. Честно говоря, Джослин не совсем понимает, как и зачем попала в этот отряд, она по умолчанию в отстающих; такие, как она, не вырываются вперёд, таких, как она, кидают в пекло, откуда они потом не возвращаются. После плена она всё время ощущает себя слабой, никчёмной, ни на что негодной. И если до этого момента Рамлоу мог надеяться хоть на какого-то солдата в её лице, то сейчас самое время понять, что она проблема для любого командира, если он ещё этого не понял. А судя по тому, как Абель с ней нянчится, вполне возможно, что он уже списал Кидд со всех счетов; слишком уж аккуратно и мягко по сравнению с тем, как он общается с остальными членами отряда. Джослин это видит, Джослин это бесит неимоверно.
[indent]«Ты же хочешь вернуться в строй?» — такой лёгкий вопрос для любого солдата, такой испытывающий и пристальный взгляд Рамлоу в глаза Джослин, которая не знает, что ответить. Кивает, пытаясь придать себе уверенный вид, только вот чёрта с два. Она не знает, хочет ли вернуться в строй; возможно, знает, возможно, хочет, только вот не уверена в своих силах, не уверена, что сможет, а это отметает все попытки возвращения. Но Джо больше ничего не умеет, впрочем, теперь она, кажется, не умеет и быть солдатом.
[indent]Джо послушно следует за командиром в соседний зал, который чуть поменьше и в нём ни души. Внутри Кидд всё увереннее поселяется ощущение, что с ней носятся, как с ребёнком, словно она ваза хрустальная или неопознанный объект, с которым хрен пойми что делать. Это бесит. «Приступай, когда будешь готова,» — фраза тоже бесит. Когда будет готова? Быть может, в следующей жизни, когда способность перестанет калечить? Подождём? В голове роем жужжат мысли, чаще вопросительные, потому что Джослин не знает, что сейчас должна сделать. Сальто скрутить, хлопнув ладошками? Мы в цирке что ли? Кидд бесится, пусть и незаметно, внутри себя всё переживает. Сильнее злится только, понимая, что терпения Рамлоу не занимать. Хорошо, пусть так.
[indent]Кидд решает идти до конца. Он хочет, чтобы она показала себя? Хорошо. Хочет посмотреть, на что она способна? Хорошо. Джослин в боевую позу встаёт, давая понять, что ей помощь Рамлоу нужна. [float=right][/float]И всё по той же схеме, что ещё минут двадцать назад — показывает поставленный удар, только вот удары Абеля, поначалу не столь существенные, с помощью ударных волн отбивает, не касаясь его рук практически. Таким же образом его ударами засыпает, прикладывая не столь большие усилия, чтобы не ранить. Ему-то можно не беспокоиться, а вот Джослин сразу же чувствует, как каждый её удар свой отпечаток на руках оставляет. Чем сильнее удар – тем больнее отдача в руки. Зубы стискивает, боль она терпеть привыкла. Хотел посмотреть, на что способна, — хорошо. И даже тут злится, потому что Рамлоу по-прежнему аккуратен, наблюдает, высчитывает, буравит пристальным взглядом, изучает.
[indent]Когда она его впервые увидела, подумала, что Рамлоу в первый же день кинет её в самое пекло, но этого не произошло и спустя две недели. Наверное, Джо на то и надеялась — сразу забракуют, сразу вынесут вердикт — не годна к дальнейшей службе, но этого не произошло. Не произошло ничего. На задания по-прежнему не брали, со счетов не списывали. Всё это время после плена она словно в подвешенном состоянии находилась, это выматывало. [float=left][/float]Джо хотела вердикта, неважно какого. Быть может, сдалась бы наконец, или попыталась бы оспорить, нашла бы в себе силы, потому что сейчас их не было. Сейчас была сила только на злость, что она и делала. Злилась постоянно на саму себя, на всех вокруг, сейчас — на Рамлоу. Злилась так сильно, что в какой-то момент, понимая, что он по-прежнему боится (боится ли?) причинить ей боль, готова причинить боль ему, вкладывая силы на порядок больше в свой удар, чем требуется. Его не ранит, он от удара умело уходит; в её же глазах моментально темнеет на мгновенье. Она готова поклясться, что видит звёздочки в глазах. Плечо резкой болью отзывается после удара, Джо делает столь же резкий вдох через рот, задерживая дыхание и приходя в себя в следующую секунду, если это можно так назвать.

Настигнувшее его из неоткуда – впрочем, какое это «из неоткуда»? – раздражение, не позволяет Сирилу мыслить ясно. Внутри всё горит. Голова тоже горит. Горит каждый миллиметр его кожи, стоит ему подумать о том, что Кемпер вернулась в паб пьяной. Нет, не просто пьяной, а в окружении каких-то двух недоносков. Почему-то сразу вспоминается их ссора – какая из, всплывает весьма логичный вопрос? – относительно того, что у девчонки какие-то вовсе замазанные понятия морали и общих ценностей. Впрочем, она – молода, симпатична, полна жизни, вполне понятно, что у неё есть свои потребности, гормоны шалят, а он… а чего, собственно, он ожидал? Что она будет изображать из себя домашнего котенка, который не отлипает от батареи? Даже котенок рано или поздно рвется наружу, на поиски новых приключений.

Воннегут не знает почему-зачем-как, но, он злится. Злится настолько, что Билли, которая барахтается под водой, доставляет ему какое-то неестественное удовольствие. Хочет ли он её наказать? Проучить? Чего он, на самом деле, добивается? Спроси кто-то Сирила, он бы совершенно спокойно ответил, что так надо – «надо», потому что девочка в нетрезвом состоянии, а он не знает, как иначе привести её в чувства, учитывая то, что у Билли, к тому же, «веселая» способность. Он бы смог убедить любого – даже Тэвиша – в том, что ему просто осточертело быть нянькой, когда девица двадцати четырех лет не понимает, в какой ситуации она оказалась. Мало того, что первое время у неё способность барахлила, так ещё и приключение на приключении, словно Воннегуту скучно жилось. Словно он напрашивался на что-то подобное, просто потому, что не знал, что делать со своим свободным временем – словно, мать его, у них в целом не хватает проблем, начиная с падения самолета, заканчивая Саймоном, который преследует свою старую подружку.

Чем больше он думал – тем больше заводился.
Поразительно, как все эти мысли молниеносно проносились в его голове, пока Билли отчаянно пыталась высвободиться из его хватки. Нет, он не планировал её отпускать до тех пор, пока сам того не захочет. Возможно, он был с ней слишком мягок, если она решила, что можно так с ним поступить. Безответственно. Билли вела себя безответственно, явно не понимая, что он ей не какой-то папаша, а она ему не дочь, которая может отыгрываться на своих родителях, просто потому что больше не на ком.
И она снова ставила всё под угрозу.
Снова.

Несмотря на то, что слова Кемпер доносятся до него сквозь шум воды, Сирил не стал бы придавать этому значение, если бы девушка вдруг не обмякла под его рукой. Билли оседает на кафельный пол, напоминая тяжелый от воды мешок и, первые пару секунд, Воннегут просто смотрит на неё, словно ожидая, что она тут же вскочит. Но Билли не двигается, более того, лишь сейчас Воннегут замечает, что ему чертовски не нравится её цвет. Потянувшись к крану, он выключает воду и опускается перед Кемпер, чуть дергая её за плечо.
- Биллс, ну же, что такое?
Она не отвечает.
Сирил трясет её чуть сильнее, но реакции всё равно нет.
Всё раздражение, вся злость, куда-то исчезает, оставляя место лишь для холодного страха, который поднимается с кончиков пальцев и накрывает Воннегута с головой.

Вытащив её из кабинки, Сирил укладывает Билли на пол. Прислушивается к дыханию – вроде всё в норме, только у девчонки и правда отвратительный цвет лица. Неужели он переборщил? Что же она, мать его, приняла?
- Билли! Биллс! Ну же! – повышает он голос, но Кемпер всё ещё не реагирует.
Чертчертчерт. Матьтвою.
В эту самую секунду Воннегут понимает, что он совершенно не знает, что с ней делать. Просто понятия не имеет, потому что не знает, что именно она приняла или выпила, а Билли не приходит в сознания. Он может попытаться вызывать тошноту, но… риск слишком велик, он понятия не имеет, что делать потом. Взяв Кемпер на руки, Сирил быстро бежит вниз по лестнице, не забыв прихватить мобильный телефон, а потом и на улицу – к машине. Уложив Билли на заднее сидение, он садится вперед и заводит машину.

В голове нет мыслей. В голове сплошной хаос. То и дело поворачивая голову назад, Воннегут прислушивается к дыханию, рукой проверяет пульс и лишь убедившись в том, что Билли жива, продолжает путь до госпиталя, который, слава богам, находится недалеко.
Больница. Врачи. Падение самолета. Полный хаос. Билли заберут. Её заберут. Обязательно заберут.
Эрин!
Набрав знакомый номер, Сирил не церемонится, когда слышит голос женщины.
- Мне нужна помощь. Срочно. Эрин, прошу тебя, - она явно теряется, судя по голосу, но у него нет времени.
- Что случилось? Ты в порядке?
- Я… да. Моя… ей плохо. Я не знаю, что с ней такое. Она потеряла сознание. Пульс прощупывается, но она вся белая. И она что-то приняла. Я не знаю, что она приняла. Наркотики, таблетки, выпивку… я не знаю! Эрин… ей нельзя в базу… ей нельзя в базу больницы. Понимаешь? Прошу тебя… прошу… - снова поворачивает голову назад, чувствует, как паника переполняет его полностью и целиком, бьет открытой ладонью на руль и вздыхает.
- Подъезжай с задней стороны. Я буду ждать тебя там.
- Ладно… ладно…
Честное слово, если Билли выживет, он сам её прибьет.

***
- Здесь нельзя курить, - голос Эрин выдергивает Сирила из мыслей.
- Жестоко, - устало протягивает он, но тушит сигарету, выкидывая окурок в мусорный бак.
- Жестоко или нет – тут мои правила, - она приближается к нему, останавливается рядом с ним. – Она в порядке. Будет в порядке. Ты не знаешь, как это случилось? – осторожно спрашивает она его.
- Что ты там нашла? Наркоту? Если ты про то, хотела она покончить с собой или нет, то ответ – нет. Её явно накачали чем-то. Я думал, что она перепила, но… - Сирил вздыхает, чуть качает головой, - Ох, доиграются же те двое у меня.
- В любом случае, с ней всё будет в порядке. Я очистила её желудок. Сейчас делаю переливание. Потом можешь забрать её… домой, - последнее слово она говорит как-то неуверенно. Настолько неуверенно, что Воннегуту становится не по себе.
- Почему ты не спрашиваешь, кто она мне?
- Думаешь, я бы не поняла, будь она твоей дочерью? – и почему глаза у Эрин такие грустные?
- Не знаю. Сам уже не пойму, - Сирил проводит рукой по затылку и устало вздыхает.
- Я не ожидала, что ты появишься. Вообще появишься. Тем более – таким образом, - женщина усмехается.
- Прости, - искренне говорит Воннегут, - у меня больше нет медиков. Медиков, которым я могу доверять… я не знал, что делать.
- Нет, я даже рада, - улыбнувшись, Эрин выглядит какой-то загадочной, всё ещё пристально разглядывая его.
- Рада? Чему?
Но женщина не отвечает.
- Я пойду, проверю её. А ты посиди тут. Снаружи людей почти не бывает, да и вопросов не будет. Как только закончу, дам знать, и ты её заберешь, - на ходу говорит она, направляясь в сторону двери.
- Эрин?
- Да?
- Спасибо.
От чего-то это слово дается ему особенно тяжело.